Неточные совпадения
— Полно, Наумыч, — сказал он ему. — Тебе бы все душить да резать. Что ты за богатырь? Поглядеть, так
в чем душа держится. Сам
в могилу смотришь, а других губишь. Разве мало крови на твоей совести?
Впечатление огненной печи еще усиливалось, если
смотреть сверху, с балкона: пред ослепленными глазами открывалась продолговатая,
в форме
могилы, яма, а на дне ее и по бокам
в ложах, освещенные пылающей игрой огня, краснели, жарились лысины мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи женщин, трещали ладони, аплодируя ярко освещенным и еще более голым певицам.
«Да, вот и меня так же», — неотвязно вертелась одна и та же мысль,
в одних и тех же словах, холодных, как сухой и звонкий морозный воздух кладбища. Потом Ногайцев долго и охотно бросал
в могилу мерзлые комья земли, а Орехова бросила один, — но большой. Дронов стоял, сунув шапку под мышку, руки
в карманы пальто, и красными глазами
смотрел под ноги себе.
— Не брани меня, Андрей, а лучше
в самом деле помоги! — начал он со вздохом. — Я сам мучусь этим; и если б ты
посмотрел и послушал меня вот хоть бы сегодня, как я сам копаю себе
могилу и оплакиваю себя, у тебя бы упрек не сошел с языка. Все знаю, все понимаю, но силы и воли нет. Дай мне своей воли и ума и веди меня куда хочешь. За тобой я, может быть, пойду, а один не сдвинусь с места. Ты правду говоришь: «Теперь или никогда больше». Еще год — поздно будет!
Часа через полтора
могила была готова. Рабочие подошли к Дерсу и сняли с него рогожку. Прорвавшийся сквозь густую хвою солнечный луч упал на землю и озарил лицо покойного. Оно почти не изменилось. Раскрытые глаза
смотрели в небо; выражение их было такое, как будто Дерсу что-то забыл и теперь силился вспомнить. Рабочие перенесли его
в могилу и стали засыпать землею.
В это время прилетел поползень. Он сел на куст около
могилы, доверчиво
посмотрел на меня и защебетал.
Вихров — тоже сначала принявшийся
смотреть, как
могила все более и более углублялась — при первом ударе заступа у одного из мужиков во что-то твердое, по невольному чувству отвращения, отвернулся и более уж не
смотрел, а слышал только, как корявый мужик, усерднее всех работавший и спустившийся
в самую даже
могилу, кричал оттуда...
В первый день пасхи он пошёл на кладбище христосоваться с Палагою и отцом. С тихой радостью увидел, что его посадки принялись: тонкие сучья берёз были густо унизаны почками, на концах лап сосны дрожали жёлтые свечи, сверкая на солнце золотыми каплями смолы. С дёрна
могилы робко
смотрели в небо бледно-лиловые подснежники, качались атласные звёзды первоцвета, и уже набухал жёлтый венец одуванчика.
И ушёл на кладбище
посмотреть, целы ли берёзы над
могилой Палаги. Две из них через несколько дней после посадки кто-то сломал, а одну выдрал с корнем и утащил. Матвей посадил новые деревья, прибавив к ним молодую сосну, обнёс
могилу широкой оградой и поставил
в ней скамью.
— Тогда еще вечер был, и солнце на вас обоих так светило, а я сидел
в углу и трубку курил да на вас
смотрел… Я, Сережа, каждый месяц к ней на
могилу,
в город, езжу, — прибавил он пониженным голосом,
в котором слышались дрожание и подавляемые слезы. — Я об этом сейчас Насте говорил: она сказала, что мы оба вместе будем к ней ездить…
Дни два ему нездоровилось, на третий казалось лучше; едва переставляя ноги, он отправился
в учебную залу; там он упал
в обморок, его перенесли домой, пустили ему кровь, он пришел
в себя, был
в полной памяти, простился с детьми, которые молча стояли, испуганные и растерянные, около его кровати, звал их гулять и прыгать на его
могилу, потом спросил портрет Вольдемара, долго с любовью
смотрел на него и сказал племяннику: «Какой бы человек мог из него выйти… да, видно, старик дядя лучше знал…
Прислонясь спиной к стволу клёна, Лунёв
смотрел на
могилу убитого им человека. Он прижал свою фуражку затылком к дереву, и она поднялась у него со лба. Брови его нахмурились, верхняя губа вздрагивала, обнажая зубы. Руки он засунул
в карманы пиджака, а ногами упёрся
в землю.
В будни я бываю занят с раннего утра до вечера. А по праздникам,
в хорошую погоду, я беру на руки свою крошечную племянницу (сестра ожидала мальчика, но родилась у нее девочка) и иду не спеша на кладбище. Там я стою или сижу и подолгу
смотрю на дорогую мне
могилу и говорю девочке, что тут лежит ее мама.
—
Посмотри, Егор! — сказал Рославлев, — мне показалось, что молния осветила вон там
в стороне деревянный крест. Это должна быть
могила Терентьича — видишь? прямо за этой сосной?
Пыльное его лицо опухло, он
смотрел мутными глазами
в спины людей, окружавших
могилу, и что-то говорил отцу неслышным голосом, дрожала серая бородёнка.
Разбудил меня Титов, — было это на
могиле Ольгиной. Как теперь вижу — стоит он предо мной,
смотрит в лицо мне и говорит...
Пропустив последнюю, он тихонько улыбался левым усом и
смотрел хитро, а за поворотом снова превращался
в мертвеца, церемониальным маршем ищущего
могилы.
Благодарение богам, Хамоизит. Вот первая радостная весть, которую я от тебя услыхал; и живот мой теперь ноет поменьше. А что до царских
могил, то
в конце концов ведь это — не наше дело. Я вижу, что гость мой проснулся и идет сюда. Если он пожелает осмотреть город, следуй за ним, прислуживай ему и
смотри, чтобы я не услышал от него ни единой жалобы на тебя.
Он умолк и задумался, тяжело глядя
в пол: так, вероятно,
смотрят люди
в глубину собственной
могилы. И я понял, чего боялся этот гений, и еще раз преклонился перед этим сатанинским умом, знавшим
в мире только себя и свою волю. Вот Бог, который даже с Олимпом не пожелает разделить своей власти! И сколько презрения к человечеству! И какое открытое пренебрежение ко мне! Вот проклятая щепотка земли, от которой способен расчихаться даже дьявол!
Пусто и мертво
в сердце; кругом
посмотришь, — жизнь молчит, как
могила.
И он, стоя обеими ногами
в могиле,
смотрел бы на мою растерянность с тою же добродушною насмешкою…
Он прошел сотни три шагов, потом
в сумерках круто повернул к дороге и остановился под деревом у китайской
могилы. Мы прошли мимо. Солдат стоял и молча
смотрел на нас, потом пошел по дороге следом.
Когда
могила была засыпана, граф подал руку Наталье Федоровне и повел ее к карете. Садясь
в нее, она обернулась, чтобы
посмотреть на рыдающую мать, поддерживаемую под руки двумя незнакомыми ей генералами, и вдруг перед ней мелькнуло знакомое, но страшно исхудавшее и побледневшее лицо Николая Павловича Зарудина.
В смущенно брошенном на нее украдкой взгляде его прекрасных глаз она прочла всю силу сохранившейся
в его сердце любви к ней, связанной навеки с другим, почти ненавистным ей человеком.